От чужих берегов - Страница 47

– Завтра нагоним, если так все гладко пойдет, как последние часы,– сказала Дрика.

– Тоже так думаю,– согласился я.

Справа к шоссе опять приблизилась железная дорога, идущая по невысокой насыпи, которая так и пошла параллельно с шоссе, затем навигатор услужливо сообщил, что осталось всего десять километров до отмеченной точки, то есть до этого самого Джастисбёрга.

– Повнимательней теперь,– сказал я Дрике,– чтобы на какой-нибудь сюрприз не нарваться. Будем подбирать место под ночлег.

– Я поняла,– серьезно ответила она.

Я даже скорость еще немного сбросил, чтобы проще было наблюдать, но ничего подозрительного на глаза не попадалось. По сторонам раскинулась уже не пустыня, а самая настоящая прерия, то есть степь – заросшая высохшей травой равнина, справа, частично закрывая обзор, тянулась железная дорога. Затем слева показался невысокий каменный сарайчик, а следом за ним – небольшой домик с огромной вывеской, на которой стилизованными под старину буквами было написано «Джесси Джеймс» и был кривовато изображен силуэт голой девицы в ковбойской шляпе и со свернутым лассо в руке.

– По карте здесь значится почта,– пояснила Дрика.– Заброшенная.

– Похоже, что кто-то сделал из нее бар. Непонятно только – кому он был нужен в такой глухомани?

– Проезжим? – предположила девушка.

За баром на покореженных дисках стоял совершенно выгоревший остов жилого трейлера, никаких следов присутствия жизни или не-жизни тоже не было. Я притормозил, вглядываясь в окна бара, но и там ничего не обнаружил. Окна были грязными, и разглядеть через них что-то внутри было нереально.

– Ладно, в любом случае нам надо дальше от дороги быть,– сказал я, обосновав самому себе, почему не иду проверить домик, и вывернул руль фургона.

«Экспресс» солидно рыкнул двигателем и легко перетащил тушу машины через пыльную разделительную. Нашелся как раз здесь и переезд через железку, которая могла быть для нас неплохой защитой. Вроде ничего серьезного, а специально через рельсы никто не поедет – пожалеет машину, так что нам сектор наблюдения изрядно сужается.

Дорога сразу превратилась в пыльный проселок, возле которого тут и там виднелись заброшенные дома. Немного домов совсем – не больше пары десятков. Даже непонятно, как Джастисбёрг вообще мог числиться городком. Совсем поодаль, в дальнем конце пыльной улочки, ржавел в бурьяне старый школьный автобус без стекол, а за ним возвышались остатки каменного здания, на фронтоне которого, как это ни странно, сохранилась вывеска «Джастисбёрг Элементари»: школа здесь была.

– Глянь, вроде есть кто-то,– сказала вдруг Дрика, указав рукой на один из деревянных домиков, стоящих у поворота.

И точно, у крошечного, осевшего в землю деревянного строения виднелась большая груда свежераспиленных дров, возле который стоял фанерный щит с надписью «Дрова на продажу». За домиком пристроился такой же старый трейлер, рядом с таким же старым грузовичком, но самое интересное было не в этом – прямо за поленницей, в старом плетеном кресле, на крыльце домика сидел пожилой мужик в широкополой шляпе, совершенно спокойно за нами наблюдавший. Прямо под ногами у него вытянулась вполне дворового вида собака непонятной масти, положившая голову себе на передние лапы и поглядывавшая на нас задумчиво.

– Ну ты скажи… – пробормотал я, останавливая фургон и сдергивая с потолка карабин.– Поболтать бы надо.

И с этими словами выбрался из надоевшего за день пути водительского кресла. Дрика с Тигром тоже не стали сильно задерживаться в машине и выскочили следом. Собака на кота не среагировала, а тот сразу же перескочил на свое привычное место на крыше фургона, где явно чувствовал себя намного уверенней. Пес все так же задумчиво посмотрел на него, но никакой активности проявлять не стал.

– Добрый вечер,– поприветствовал нас мужик в кресле с тягучим и гундосым техасским акцентом, сам при этом даже не шевельнувшись.

Мы поприветствовали его в ответ, затем я сказал:

– Думаем здесь переночевать. Не проблема?

Мужик пару секунд подумал, затем пожал худыми плечами под клетчатой рубашкой и ответил:

– Думаю, что никто не сможет вам помешать. Здесь никого нет.

– А вы?

– Я есть,– согласно кивнул он.– Но меня все равно что нет, я не буду мешать.

– А мы вам?

– Вы мне тоже,– снова пожал он плечами.– Я тут живу один уже лет пять, и возможность поболтать с новыми людьми мне редко выдавалась чаще чем раз в пару месяцев. Пива хотите?

Он нагнулся, отставив в сторону рычажную винтовку, прислоненную к поручню кресла, откинул крышку картонного ящика и вытянул оттуда три пивные банки, болтающиеся на полиэтиленовой обмотке.

– Только оно не слишком холодное,– пояснил мужик.– Льда у меня давно нет – с тех пор как закрылся супермаркет, что дальше по дороге. Хотя пиво в нем и осталось, я чуть ли не целый грузовик его привез, да, сэр. Присаживайтесь.

Он показал на деревянную лавку, сколоченную из высохшей до серости доски, прислоненную к поленнице. Кобениться мы не стали, а уселись напротив. Мужик точно не выглядел угрожающим, не вызывал никакого чувства настороженности, хотя «внутренний алярм» у меня за последнее время стал очень чувствительным, трезвонил по любому поводу и даже без всякого повода. Лет шестьдесят с лишним с виду, худой и седой, и одновременно крепкий и жилистый, с загорелым лицом и крепким подбородком, покрытым длинной седой щетиной, больше всего он напоминал ковбоя, которому возраст не позволяет выступать в родео.

– Мы можем сделать сэндвичи к пиву,– сказал я, принимая у «ковбоя» банку.