От чужих берегов - Страница 105

105

Еще шок – вечер коротали в баре. Самом обычном мотельном баре, где есть длинная стойка, есть высокие табуреты, а есть столики вдоль стены. Здесь могли подать поесть, в основном гамбургеры, и могли налить спиртного. Примечательно, что среди ассортимента напитков появился самогон – новые времена все же настали, так сказать.

А еще в баре было довольно людно – в мотеле жили люди. И, судя по разговорам и поведению, не местные. То есть здесь жизнь настолько установилась, что у людей появилась нужда кататься в другие города и вершить там какие-то свои дела. Интересно, у нас, в России, такое есть? А почему бы и нет? Это я из Москвы – с ней все понятно, а если взять глубинку? Богатую нефтью и газом Сибирь, например? Какие там, к черту, мертвецы? Вымерзнут, да и отобьются от них запросто. А бесконечные запасы нефти и газа и отопят, и электричество дадут…

Стоп! Нефть. Техас – нефть – Техас – нефть… связь прямая. Все американские нефтяные компании родом из штата Одинокой звезды. А почему? Потому что тут своей нефти хватает, просто ее добывают не слишком активно, предпочитая ввозить арабскую. Предпочитали, если точнее. А свою про запас приберегали. Но одних анекдотов про техасских «нефтяных миллионеров» в Америке ходили тысячи, и тому причина была. Техас, Нью-Мексико, Оклахома – везде нефть. Не Саудовская Аравия, но так и разговор идет про личное потребление в скромных объемах, не сжигание в десятках миллионов автомобилей, химпроме и на электростанциях, обеспечивающих уже сотни миллионов кондиционеров, без которых изнеженная Империя Добра уже жить не могла. А не нефть ли дает электричество Лафкину?

– Сэм, нефть здесь добывают? – спросил я.

– Нет,– покачал он головой.– Это я точно знаю, потому что до порта работал на восемнадцатиколеснике, который развозил всякое оборудование для добычи.

– А где нефть?

– Мы ее проехали,– усмехнулся он.– Нефтяных полей полно от Лаббока – считай, от того места, где мы встретились, и туда, к заливу и мексиканской границе.

– Так…– задумался я.– Не сходится.

– Ты про Лафкин и хорошую жизнь?

При этом он поболтал бокалом с виски, демонстрируя один из примеров «сладкой жизни».

– Именно так,– кивнул я.

– Все очень просто,– сказал Сэм, отпив из бокала, заставив меня в очередной раз внутренне содрогнуться, потому как я и с закуской виски пить не могу – тошнит, а тут вот так, смакуя…

– Что – просто? Как – просто? – спросила уже Дрика, прислушивавшаяся к разговору.

– Туда дальше, к северу, в округе Накодочес, есть газ, там его добывают,– продолжил Сэм.– Думаю, что он может давать электричество. Но самое главное – «Лафкин Индастриз».

– Это что? – спросил уже я.

– Это завод, который производит все насосы для выкачивания нефти. И чинит все оборудование, которое нужно для нефтяников. Думаю, что поэтому тут такая благодать: они всем нужны. И поэтому столько военных.

Действительно, военных было много в городе. Свободных от службы, патрулирующих, куда-то спешащих, чем-то занятых – но действительно много, это бросилось в глаза, пока мы ехали до мотеля. И теперь все кусочки мозаики сложились вместе, в одну картинку – от Лафкина зависит вся добыча нефти в штате. Закройся завод – и рано или поздно добыча прекратится. Вот вояки наперед и подумали, прислали сюда подкрепление.

Я обернулся к толстоватому мужику с бритой налысо головой, сидящему на соседнем табурете и явно с некоторой ехидностью прислушивающемуся к нашему разговору, и спросил:

– Мы угадали? Ты все слышал. Местный?

– Не местный, но все знаю. Вообще угадали,– усмехнулся он.– Процентов на семьдесят. Еще тридцать процентов за то, что город торгует нефтью – меняет ее на еду, например. В том же Арканзасе или у нас в Теннесси. Самогонка, что тут разливают, тоже оттуда: кукурузы на все хватит.

– Торгует, говоришь? Только нефтью или, например, дизельным топливом? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Да всем торгуют, даже бензин есть,– немного удивился он моему вопросу.– Сюда все идет не с нефтяных полей, а с заводов, чистая нефть никому не нужна. Я здесь, если честно, как раз для покупки топлива.

Мы втроем переглянулись. У меня даже некоторая легкость в членах появилась – вроде как предобморочная. Это или шутка, или знак судьбы. Одно из двух.

– Сколько это стоит? – спросил я.– Ну бочка дизельного, например?

– Тебе в чем посчитать? – спросил мужик.– Могу в кукурузе, могу в патронах.

– В патронах.

– Четыре стандартных за галлон. Это в свою бочку,– ответил он и добавил: – Бочка на пятьдесят пять галлонов, пластик «хэви дьюти» стоит патронов сто, кажется.

Я посмотрел на Сэма. Тот кивнул:

– Бочки у нас есть. На все не хватит, но часть есть. Проблема в машине – то, на чем мы едем, не довезет столько, сколько нам нужно.

– А сколько нам нужно? – спросил я.

– Тонн… семь примерно,– сказала Дрика.– Лодка дяди брала столько топлива.

– Понял,– кивнул я.– И еще доехать до места. Есть идеи?

– Есть, конечно,– уверенно сказала она.– Надо добыть грузовик побольше.

– Где? – спросил я чуть с подначкой.

– Где угодно,– небрежно махнула она рукой.– Узнать, где мертвецы у власти, и поехать туда. Лишь бы завести суметь.

– Одобряю,– честно сказал я.

Нежный ребенок из Амстердама, юная художница, девочка из хорошей семьи начинает превращаться в головореза. Странно, что она не предложила грузовик у кого-нибудь отобрать.

– Надо возвращаться в Хьюстон,– добавила она, добив меня окончательно.– Возле контейнерного терминала были сотни грузовиков.

– Верно,– добавил Сэм, вздохнув.– И не только восемнадцатиколесники – были там машины и поменьше. Девочка права, да, сэр.

105